ЧТО ПРИВЕЛО ЭКСТРАВАГАНТНОГО ЭСТРАДНОГО ПЕВЦА В ДУХОВНУЮ СЕМИНАРИЮ?

С именем Николая Гнатюка, народного артиста Украины, связан первый и последний Гран-при, полученный советской эстрадой на престижном фестивале в Дрездене. Потом его отмечали наградами в Сопоте, на других международных конкурсах. Чем сегодня занимается популярный в бывшем Союзе певец, как складывается его творческая карьера? Об этом с Гнатюком беседует корреспондент "Труда".

- Николай, песни в вашем исполнении звучали с экранов ТВ, по радио, в сольных концертах. Потом вы неожиданно исчезли, и я не исключаю, что новое поколение слушателей вас может и не знать. Поэтому расскажите немного о своей семье, своих родителях.

- Есть в Хмельницкой области такой городок - Староконстантинов. Когда-то дед Ленина лечил здесь зубы поэту Тарасу Шевченко. В этом городке, отшагав каждый день по 14 километров, я и учился в общеобразовательной и музыкальной школах. Для мамы - учительницы сельской школы и папы - агронома важно было дать сыну образование. А мне хотелось поспать и вволю наесться. Поэтому детские воспоминания тех лет: сонный, голодный бреду по сельскому бездорожью и - громко пою. В 12 лет родители отправили меня одного в Киев на детский конкурс. Я победил, получив свою первую грамоту и радиоприемник. Потом окончил в Ровно музыкально-педагогический институт, стал солистом ансамбля "Мы - одесситы".

Хорошее это время, хотя у меня не было своего угла и приходилось ютиться где придется. Тогда вся страна внимала фильму "Семнадцать мгновений весны", мне же негде было его смотреть. Порой пристраивался под каким-нибудь окном и слушал голоса любимых артистов. Служить призвали в Германию, в ансамбль песни и пляски. Армия мне многое дала: времени для образования было достаточно, к тому же у меня оказались хорошие педагоги-вокалисты. Поэтому, приехав в Ленинград, поработал немного в Ленинградском мюзик-холле, а затем перешел в ансамбль "Дружба", которым руководил Александр Броневицкий. Работа в таком коллективе рядом с Эдитой Станиславовной Пьехой меня многому научила...

- Первую серьезную победу вы одержали на Дрезденском фестивале эстрадной песни?

- По большому счету - да. Тем более что ни до, ни после меня ни один советский конкурсант не удостаивался Гран-при этого фестиваля. Но я всегда считал, что путевку на большую эстраду получил от Аркадия Исааковича Райкина, когда жюри под его председательством присудило мне третью премию на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады.

- Итак, после Дрезденского фестиваля вы проснулись знаменитым?

- Действительно, утром проснулся, а по Дрезденскому радио звучат мои песни. К сожалению, меня больше все-таки знали в Европе, нежели на Родине. У меня было много приглашений за рубеж. Популярность, как говорится, "ударила в голову". Как-то, приехав в один из залов, где репетировал перед концертом Карел Готт, передал через администратора, что если через 10 минут не выйду на сцену, то вообще не приму участия в шоу. И что вы думаете? Карел Готт, умный, интеллигентный, талантливый певец, молча ушел за кулисы. А вечером, уже перед концертом, Карел, улыбаясь, как только он может, сказал: "Ну, я думаю, сейчас-то ты мне дашь спеть?"

Много гордыни было во мне, к великому сожалению. Досадно, что позволял себе скандалы в ресторанах, гостиницах, выясняя, кто есть кто. Профессия артиста - вещь коварная: не каждому дано выдержать испытание "медными трубами". И я на эту удочку, конечно, попадался. Несколько лет назад, когда на одной из музыкальных программ мне предложили выбрать другое, более подходящее произведение, я ушел, хлопнув дверью. Как это, думалось мне, чтобы кто-то вмешивался в мой репертуар?! К тому же пообещал, что ноги моей не будет на столичной сцене.

К сожалению, в сердцах брошенные слова оказались пророческими. Но столь долгое отсутствие в России, безусловно, нельзя объяснить лишь взаимоотношениями, сложившимися с телевидением. Я занимался и занимаюсь воспитанием и образованием своего единственного сына Олеся, которого увез в Германию после взрыва на Чернобыльской АЭС. К тому же так называемая перестройка, послеперестроечные времена какой-то смутой отразились на моем мироощущении. В определенной степени я, впрочем, как и многие, почувствовал свою ненужность во вдруг "перевернувшемся" мире, не мог вписаться в его правила игры. Петь про длинные ноги красоток, плюшевые юбки, ты бросил меня, а я тебя и тому подобную пошлость - не мог.

- Но вспомните песню, с какой вас запомнили: тоже не бог весть какой шедевр.

- Согласен, хотя могу сказать, что "Танец на барабане" - простодушная, светлая ритмическая песенка. Не забывайте, страна у нас была другая, мы были другие. И в конце концов наличествовала эс-трада, а не шоу-бизнес.

- Но ведь вас с этим "Барабаном" принимали точно так же, как сегодня принимают "три кусочека колбаски" и тому подобную чушь.

- Возможно, и так, но именно сегодня, в смутные времена, искусство нуждается в более высоком качественном уровне, чем пять-десять лет назад. Людям нужны, помимо всего, уроки трудолюбия, порядочности, доброты, чуткости, любви друг к другу. Страна, которая хочет встать на ноги, должна понять: без образования умов, национального культурного достояния - не обойтись. И сейчас, когда мы на перепутье, песенки, несущиеся с экранов ТВ, на радиоволнах, с эстрадных площадок, никак не способствуют просветлению, возвышению человека, - скорее, наоборот, притупляют сознание.

Еще несколько слов в защиту песни "Танец на барабане". Написанная Раймондом Паулсом и Андреем Вознесенским, она заняла первое место на Сопотском фестивале в жесточайшей конкурентной борьбе с популярной финской певицей Марион, которая спонсировала конкурс. Провал вместо поддержки мне откровенно обещали и некоторые наши отечественные "звезды", приехавшие сюда: для них я был "выскочкой", которого надо поставить на место.

- Николай, судя по всему, ваши взаимоотношения с шоу-бизнесом, с нашими "звездами" складывались непросто?

- Если ты врываешься в этот мир, не спросив на то разрешения у "живых легенд", пощады не жди. А я, святая простота, вчерашний деревенский паренек, встал не на подмостки, а рядом с ними на сцене. Поэтому я бесконечно благодарен Иосифу Кобзону, Льву Лещенко, Вахтангу Кикабидзе, Юрию Антонову, другим нашим истинным "звездам" - за поддержку.

- Почему-то в этом ряду нет ни одной женщины. Неужели не было эстрадной примадонны, которая взялась бы вас опекать? Ведь так принято среди "звезд": за примерами далеко ходить не надо.

- Всегда полагал, что мужчина обязан заботиться, опекать, защищать женщину. В том числе и на эстраде.

- Тогда откуда слухи о вашей слабости к женскому полу, а еще - к алкоголю?

- У артистов есть такая шутка, что самое трудное в гастролях - это банкеты. Когда артист приезжает в тот или иной город, радушные хозяева заботятся "обо всем". Я был молод, оглушен свалившейся на меня славой, поэтому воспринимал долгие застолья, "рюмочки", приятное женское общение непременным продолжением гастролей. Банкетные фанфары погубили не одно актерское дарование, я тоже не мог устоять от соблазна - и пил. Не затем, чтобы напиться, а потому, что было неудобно не пить, когда вокруг все поднимают бокалы за тебя, за твои песни. Были и женщины, особенно после разрыва с женой, матерью моего Олеся.

На каком-то этапе сработали тормоза, и я не спился. А еще что спасло меня, так это мои крепкие корни: я был и остаюсь деревенским парнем, которому никак нельзя пропасть в этом сумасшедшем городе. Я стал зрелым человеком, у которого есть слава, известность, достаток, но этого уже мало. Произошла переоценка ценностей, и более всего - духовных, нравственных.

- И это привело к тому, что вы стали семинаристом одной из духовных семинарий?

- Мне посчастливилось встретиться в Киево-Печерской лавре со старцем Феофилом, беседы и дружба с которым многое изменили в моей жизни. Я понял, что настоящий мир другой: его я познаю, учась в духовной семинарии.

- Не означает ли это, что народный артист Украины Николай Гнатюк откажется от мирской жизни, изменит сферу деятельности?

- Я этого не исключаю, поскольку уже давно настороженно отношусь к аплодисментам зрительного зала, к славе. Более того, сегодня я порой сомневаюсь в нравственности актерской профессии.

- Тем не менее, как мне известно, вы ведете переговоры о сольных концертах в Москве?

- Моя концертная программа, если она будет принята, хорошо продумана: там случайных песен нет. Кстати, должен сказать, что за то время, что отсутствовал в Москве, я выпустил в Украине четыре компакт-диска, два телевизионных фильма, которые очень здесь популярны. Неизгладимое впечатление оставила недавняя встреча с великой русской певицей Людмилой Георгиевной Зыкиной: мы вместе выступили в концерте. Одной из лучших наград стали ее слова: "Коля, когда мне тяжело, я слушаю твои песни и у меня на душе становится легче". И ее предложения о совместных проектах мне очень важны и нужны.

- Как складываются ваши взаимоотношения с сыном, у которого представления о жизни наверняка другие?

- Олесю 18 лет. Я никогда не нравоучительствую. Мы вместе образовываемся, читая, познавая то, что сказано, написано великими умами. Изучили с ним Ветхий и Новый Завет, труды Иоанна Златоуста. В Олесе идет какая-то внутренняя борьба: видно, что он на распутье, и однажды даже сказал, что, живя в России, ушел бы в монастырь.

- Единственный сын уходит в монастырь... Неужели вы этого хотите?

- Он получит на это мое родительское благословение. Жизнь человека в космическом измерении - один день. Потом - вечность. И как проживем мы этот единственный день, такова будет у нас и вечность. Разве могу я ради вечности своего сына тревожиться о том, что он не познает сомнительных земных утех?

- Как вы думаете, какой будет ваша вечность?

- Я грешник...

Мамедова Майя

Вернуться